ГЛАВА 26
Река, цвет воды которой в относительной близости от моря выглядел серым, как матовое стекло, постепенно набиралась красок, а деревья, которые Нёэнна называла бирн, начали чередоваться с другими хвойными вроде высоких темных елей. Берег был каменистым и крутым, но вести микаршушей по нему было все равно удобнее, чем через сам лес. Севклех снова подумал о том, что несмотря на свои путешествия как ученика Сопровождающего, он никогда не видел так много… мира. Даже если этот мир был странным, непривычным, и слишком часто недружелюбным к нему. Ко всему можно привыкнуть — вот и он стал привыкать к своей новой действительности, реальности.
Когда он совершил удачный — почти — ргех-инн в Степях Ур, Севклех был полон уверенности в том, что следующая попытка, стоит ему найти достойный Якорь, будет еще более успешной. Теперь, после ущелья, после хроники, после того ужасного тумана и насыщенной направленности эмоций осов-кесем-ргеха он не был уверен в том, что ему стоит вообще даже пытаться влиять на реальность. Она приняла его — может, это был хороший знак, и это бы упростило процесс, но… Он думал кочевников, которые, окруженные кошками-якорями, могли бы без опасений сотворять любой ргех-инн, а этот народ словно пытался стать еще приземленнее и никак не воздействовать на реальность. Может, у кочевников были свои ритуалы, настолько тайные, что на протяжении нескольких недель Севклех не смог заметить ни одного… но он сомневался в этом. У-кратак хранили истории; рассказывая их, они только подтверждали существующее, а не создавали иного. Возможно, в этом и был секрет народа Ур. Их название все еще вызывало смутное ощущение, что он где-то слышал о них, или о чем-то подобном. Если он был честен с собой, то его жизнь до того, как он очутился на борту «Лиме-ши», все сильнее напоминало расплывчатое, цветастое пятно, не хуже той Грани, что окружает этот мир.
К слову, стоило ей полностью скрыться за деревьями, как его спутница выдохнула с явным облегчением. Севклех помнил ее рассказ о столкновении с Гранью, но все еще удивлялся тому, насколько эти воспоминания тревожат Нёэнну. В какой-то мере он даже радовался тому, что его схожий опыт обычно стирался из памяти — то ли от силы потрясений, то ли из-за его… особенностей. Сейчас у него была уникальная возможность проверить, не изменилось ли что-то после того, как он стал «реальнее», хотя экспериментировать не тянуло совсем. В отличие от своей подруги, он не был человеком науки, да и к знаниям он не особо тянулся — суть Сопровождающих была не в накоплении знаний, а в способности быть. Ему хотелось понять причину своего появление в том времени и месте, где он оказался — до сих пор хотелось, но Нёэнна тянулась куда-то дальше, чем просто к пределам понимания. Она, в конце концов, прошла с ним Ущелье Голодных Духов, несмотря на то, что была просто свидетелем! Более того, Нёэнна, в отличие него, оставалась в сознании большую часть пути, и сейчас — Севклех был в этом уверен — анализировала полученную информацию и раскладывала ее по соответствующим категориям. Ему даже было интересно побывать на Архипелаге, чтобы понять, все ли ее земляки такие: с экипажем корабля он не особо общался, и сравнивать было не с чем.
Ехали молча, только изредка перебрасываясь короткими фразами о небольших привалах или необходимости поставить лагерь на ночь. Темнело здесь, в лесу, быстро, поэтому за день они проезжали не так много, как хотелось бы: при всей нелюбви к Апласу, Севклех считал себя слишком городским жителем, чтобы подолгу находиться в походных условиях, и усталость, особенно после степей, ощущалась особенно остро. По крайней мере в путешествии с караваном или с кочевниками были другие люди, которые, к тому же, умели организовывать правильный лагерь и находить пропитание в достатке. Судя по мрачному выражению лица Нёэнны, у них в скором времени должны будут начаться проблемы.
— Как ты оцениваешь свои навыки охоты? — Вторя его мыслям, поинтересовалась его спутница.
— Я еще ничего не поймал, — ему оставалось только развести руками. Пусть он и «тренировался» у кочевников, но тренировки это одно, а поймать добычу самостоятельно — совсем другое. — К тому же, я не взял с собой ни лука, ни копья, которыми пользовались кочевники… даже не задумался о них.
— Вот уж действительно, два городских жителя посреди леса, — вздохнула Нёэнна, — ну, будем надеяться, что нам в ближайшие дни попадется какое-то поселение или ферма. Если, конечно, фермы бывают в лесах.
Они подошли к границе леса через два дня. Герса постепенно расширялась, и, пока они еще находились под кронами деревьев, временами им попадалось что-то, напоминающее статуи. Первый раз, при встрече с подобием каменной фигуры они остановились и потратили приличное время, чтобы выяснить — если это когда-то и было статуей, то она была слишком деформирована водой и временем, чтобы понять хоть какие-то детали. По крайней мере, это был не колосс: камень был чуть выше человеческого роста, поэтому когда им попалась еще пара таких фигур по пути, они даже не остановились. Кажется, Нёэнна сделала отметки на карте, но Севклех не был уверен в том, что она посвятила этим обломкам более пристальное внимание в своих заметках. Лично для него эти статуи ощущались совершенно обыденными, банальными. Просто руина, в которой нет ни устойчивости бис-инга, ни внушительности степных колоссов. Единственная интересная деталь заключалась в том, что эти руины стояли в реке или на берегу, близко к воде, но общая безликость не выдавала никакого значения.
Дорога возникла перед ними совершенно внезапно. Линия деревьев осталась позади, но места выглядели дикими, необжитыми, поэтому наличие дороги, к тому же вымощенной камнем, было неожиданностью. Впрочем, подумал Севклех, они могли бы ориентироваться по статуям — в какой-то момент они «вышли на берег», и, пусть все еще выглядели неважно, могли намекнуть на какой-то путь. Правда, почему он вел по воде оставалось неясным… Очередным непонятным явлением, к существованию которых он успел привыкнуть.
— Так, дорога ведет на юг, — сверилась с картой Нёэнна, — а раз есть дорога, то есть и те, кто ей пользуется.
— А откуда она идет?
— Не знаю. Может, к северу есть какой-то город, может, это остатки чего-то, что было до… но в данный момент мне, пожалуй, все равно. По дороге мы поедем быстрее, и быстрее доберемся до какой-то цивилизации. Или, по крайней мере, встретим каких-то других людей.
— Было бы неплохо! Спустя столько времени хотелось бы поговорить с кем-то, кто не был бы тобой или Асгемом… без обид.
— Было бы на что обижаться, — пожала плечами его спутница, — я бы с удовольствием и сама пообщалась с кем-то другим.
— А статуи-то продолжаются вдоль дороги, — через некоторое время отметил Севклех.
— Но не становятся менее поврежденными. Может, специфика материала, из которого они сделаны? Хотя не похоже, что тут, на севере Валйа-тура сильные осадки, чтобы настолько разрушить камень.
— Может это нам так повезло, что пока мы тут ползем на ощупь, в этом регионе период стабильной погоды.
— Может быть. Второй сезон на Архипелаге обычно самый засушливый, но эти места гораздо севернее островов… хотя что я могу знать, погода на материке не входил в сферу интересов в Инженерном корпусе. В любом случае, будем надеяться, что хорошая погода продолжит нас сопровождать — последнее, что нам нужно, это быть и голодными, и мокрыми.
Вскоре дорога снова завела их в лес, а к вечеру стала идти в гору. Оба спутника заметили новое подтверждение близости цивилизации, пусть она пока и ускользала от них. На некоторых деревьях и все еще сопровождавших путь статуях были повязаны разнообразные ленты и кусочки ткани, собиравшиеся в некое подобие гирлянды. Сначала эти украшения выглядели незаконченными, но, когда на следующий день путники отправились дальше, гирлянды становились длиннее — пока не начали соединяться друг с другом на статуях.
— Это статуи Эннё, — констатировала Нёэнна, когда они проехали очередную каменную фигуру, которая, к слову, выглядела гораздо лучше предыдущих и сохраняла детализацию.
— Почему ты так решила? — Не то чтобы Севклеху было действительно интересно, но это отвлекало от монотонности окружения. К тому же, несмотря на желание поговорить хоть с кем-нибудь еще, ехать в полном молчании было хуже.
— У этих статуй есть лица. Из всего, что я видела, только у изображений Создателей прорабатываются черты лица. Фигура очевидно женская, а в руках держит… колесо. Кажется я знаю, куда ведет эта дорога.
— Не томи.
— Помнишь, в Главной Библиотеке нас вызывали на встречу с жрицей Культа, Высокой Святительницей?
— Допустим. Подожди, это тот самый храм, в который она нас… приглашала?
— Похоже на то.
Нёэнна снова достала карту и, кажется, пыталась высчитать их маршрут. Может, смотрела и варианты объезда оплота Культа — Севклех, если честно, не очень хотел снова сталкиваться с жрецами. Они надоели ему еще в Апласе, но в городе можно было хотя бы поговорить с кем-то еще, а здесь от их внимания было бы не скрыться. С другой стороны… он теперь был обычный парень, а еще он ужасно соскучился по комфорту.
— Заедем, — решился тидорец. — Да, приятного в общении с жрецами мало, но зато это будут другие люди! И возможность спать не в палатке!
— Звучит прекрасно, — вздохнула Нёэнна.
— Правда, я думаю нам стоит избегать упоминания об Ущелье Голодных Духов. Потому что в храме могут быть подземелья для пристальных вопросов…
— Да и о времени с кочевниками я бы тоже не сильно распространялась. Культ их «не одобряет». Скажем, что часть пути провели с торговым караваном, потом ехали сами, обошли Разлом у гор и вышли на другую сторону.
— Согласен.
Асгем вел себя иначе. То есть, еще на выходе из ущелья стало понятно, что ията-аш выполнил свою функцию, и пес стал вести себя как обычная собака, но сейчас, на подступах к владениям Культа, он словно стал еще обычнее. Цвет его шерсти всегда был сложным для точного описания, но золото, периодически сверкавшее в лучах солнца, поблекло. Сам по себе Асгем был бодр и ласков, и не было похоже на то, что завершение его миссии или удаленность от степей вредят ему. По крайней мере, Севклеху хотелось в это верить: может, появление собаки и то, что оно за собой повлекло ему не очень понравилось, но он чувствовал за него ответственность.
Хотя стоило признать, что ему бы больше хотелось, чтобы Асгем оставался ията-аш — ведь тогда получалось что у Севклеха есть цель. Не то чтобы он чувствовал ее присутствие до ущелья, но так у него бы был свой собственный, личный ориентир. Путешествовать с Нёэнной было неплохо — лучше, чем бестолково мотаться по незнакомым местам, без подсказок и поддержки, но это было ее путешествие, с ее, пусть и крайне расплывчатыми, целями. Севклех даже ловил себя на мысли, что жалеет о своем решении стать Сопровождающим: профессии более «эзотерической», имеющей смысл только там, в другом месте и времени… Впору было задуматься о том, чтобы обучиться какому-то ремеслу и так попытаться найти свое место здесь и сейчас.
Статуи попадались все чаще, и гирлянды становились плотнее, многоярусными композициями очерчивая границы дороги. Первые путники, повстречавшиеся друзьям, были удивлены их появлению не меньше, чем Нёэнна с Севклехом были рады новым лицам. Группа бортников шла в храм Эннё, и с любопытством рассматривала микаршушей, попутно объясняя, что в скором времени начнется обряд эннефот, он же обряд Ткания на науланге.
— Всех приглашают участвовать, — пояснил один из рабочих, — обычно жрецы говорят, что чем больше участников, тем лучше! Но, наверное, это больше наше, валйанское, раз вы об этом не слышали.
Севклех решил промолчать, а Нёэнна пояснила, что они с островов, и там свои обряды в ходу, чем вызвала еще больший ажиотаж.
— Аж из Ландрии! Вот чудеса! И звери у вас тамошние?
— Нет, этих мы приобрели, когда путешествовали с торговцами в степях. У нас была небольшая экспедиция по исследованию, от Главной Библиотеки в Апласе, вот, сделали круг получается и немного заплутали.
— Это вы называете немного? Обойти весь Разлом!
— Ученые, что с них взять, — вклинился в разговор еще один бортник.
— Ну это вы тогда удачно сюда приехали, на празднике хоть отдохнете.
— Да, там при храме есть деревенька и гостевые дома организованы. Не столица мира, конечно, но все ж не на голой земле спать!
— Это точно!
Как оказалось, до храма и поселения рядом с ним оставалась пара часов пути, и в деревню, обильно увитую плетеными гирляндами, друзья въехали еще до темноты. Их попутчики уверяли, что сегодня удачный день — еще не так много паломников прибыло на праздник, поэтому выбор жилья будет шире и найти место для ночлега будет легко. Нёэнна настояла на варианте поскромнее, исходя от предстоящих трат на припасы и место для микаршушей, но Севклеху, который уже было начал мечтать о мягких перинах, ничего не оставалось, кроме как согласиться — своего дохода он все еще не имел и «гулял» за счет своей подруги. Впрочем, им удалось найти неплохое место с конюшней и двумя комнатами. По размеру она не сильно отличалась от его кельи в Главной Библиотеке, но там стояла настоящая кровать с умеренно мягким матрасом, а хозяева объяснили, как дойти до общественной бани. Как итог, Севклех с Нёэнной пересеклись уже только через сутки.
— Нам придется задержаться здесь до завершения этого праздника, — друзья сидели на одной из огромного количества выставленных к мероприятию лавочек. Нёэнна не выглядела особо довольной своим решением, и периодически теребила символ колеса-руля, который она снова, впервые после отъезда из Апласа, вывесила на пояс.
— Думаешь, наш скорый отъезд вызвал бы вопросы?
— Почти не сомневаюсь. Тем более, — Нёэнна указала на символ на поясе, — считается, что на Архипелаге поклоняются Эннё, мы в ее храме, так что островитянин, избегающий праздника своей богини выглядит крайне подозрительно. А связь с оплотом Стражей тут, я думаю, быстрая. Отсюда даже видно их башню.
Севклех, прищурившись, посмотрел туда, куда указывала его подруга.
На одном из ближайших снежных пиков возвышалась огромная, отбрасывающая длинную тень, башня из темного камня. Солнечный свет подсвечивал бликами грани, и эта постройка нависала над небольшой долиной, где располагался храм Эннё, не хуже степного колосса.
— А где-то за ней, еще выше, находится главный храм Валйа, — продолжила островитянка, — так что мы тут находимся едва ли не под более пристальным вниманием, чем в Апласе.
— Должен сказать, что это меня не так сильно напрягает, как раньше, — ответил Севклех и сам удивился тому, насколько это было правдой. Культ все еще его раздражал — он не привык поклоняться кому-либо, а обилие религиозного антуража казалось ему избыточным, — но не вызывал такого же отторжения, которое он испытывал во время их остановки в Главной Библиотеке. — Отсидимся, отдохнем. Звучит не так уж и плохо в сравнении с последними неделями.
— В сравнении с путешествием во времени — безусловно. Иначе я не могу объяснить то, что мы добрались до этих мест за три дня до праздника Ткания, когда мы зашли в Ущелье на тридцать девятый день второго сезона, а сейчас сорок седьмой день.
— Я удивлен, что ты удивлена.
— Не удивлена, просто… устала. Последние дни меня преследует ощущение, что я… откусила больше, чем могу прожевать, когда решила покинуть Архипелаг. И до того, как ты что-то скажешь, да, я осознаю, что ты находишься в куда более сложной ситуации.
— Вообще я хотел отметить, что непривычно слышать, как ты жалуешься. Ты так стоически переносила все эти приключения! Приятно видеть, что тебе не чуждо человеческое.
— Столько времени на рефлексию, — вздохнула Нёэнна, — у меня еще никогда не было столько времени просто на размышления. У нас как-то не принято жаловаться на вещи, которые вне нашего контроля.
— Я бы поспорил о том, что контролировать ты как раз могла многое — например, решить, куда ехать, а куда нет.
— И лишить тебя возможности найти ответы?!
— Мы бы просто разделились и каждый бы отправился своим путем, — пожал плечами Севклех, хотя даже теоретическое расставание казалось чем-то неправильным.
— Это даже звучит неправильно, — его подруга, очевидно, разделяла его мысли. — Тем более, что я чувствую определенную ответственность перед тобой.
— С чего это?
— Это мы выловили тебя из моря. Я потащила тебя в Аплас, в Главную Библиотеку, где тебе было, будем откровенны, далеко не так интересно как мне, а потом еще и в Степи Ур — настолько далеко от цивилизации, насколько это возможно!
— Не то чтобы мне было куда-то идти.
— Но я даже толком выбора тебе не предоставляла.
— А из чего мне было выбирать? Кругом все незнакомое, непонятное, опасное. В наших скитаниях я хотя бы нашел какие-то ответы! Может, не те, что я хотел, но они явно лучше тех, которые я мог бы найти самостоятельно, если бы, скажем, не оставлял попыток сотворить ргех-инн.
— Разве ты пытался, не считая того случая со свитером?
— Пока мы были на корабле — очень часто, — вздохнул тидорец, морщась от воспоминаний, — и не получал ничего, кроме слабости и головной боли. Может, тому виной была морская вода — я не слышал, чтобы она могла мешать словам силы, но я не слышал и обратного. К тому же, многое успело измениться… Я прекратил пробовать после первого вечера на материке. Мне тогда стало так плохо, что отбило всякое желание браться за ргех-инн, а потом мы спустились в Красную Пирамиду, и любые попытки стали казаться самоубийственными. Как бы то ни было, — продолжил он, — не переживай насчет моего выбора или его отсутствия. Потому что я мог бы поспорить, что это я своим появлением не оставил тебе выбора изменить свои планы, и мы так будем продолжать спорить до конца и этого мира.
Нёэнна закатила глаза, но потом вздохнула и кивнула.
— Отдохнем, изобразим самых обычных людей, посмотрим, что это за праздник такой — никогда не видел религиозных ритуалов!
— Хорошо.
— Может, ты даже расслабишься!
— На празднике Эннё?
— Просто представь, что это полевое исследование. Делай пометки, записи и что ты там еще добавляешь в свой блокнот. Соберешь потом путеводитель для таких же невежд, как я!
На этих словах Нёэнна заявила, что устала от его компании, драматично тряхнув косой, которая впервые за долгое время не была скрыта за степным плащом. Когда его подруга скрылась в толпе все прибывающих людей, Севклех тоже встал, полный намерения прогуляться — после бесконечной езды верхом ходить пешком было настоящим удовольствием, пусть ему и потребовалось немного времени, чтобы начать ходить прямо.
По мере приближения начала празднования, по ночам зажигали все больше фонарей на улице, расставляя их между скамейками, табуретами и ящиками, непрерывной линией змеившейся по деревне и за ее пределами. Насколько Севклех успел понять, суть ритуала состояла в плетении гирлянды, которая должна была стать настолько длинной, насколько это возможно, и пройти испытание на прочность. Ожидалось, что каждый участник будет использовать свой материал, но многие приезжали с «запасом», и раздавали нуждающимся куски ткани, ленты и веревки. Тидорец не ожидал увидеть здесь такое собрание людей из разных сословий: ремесленников, фермеров, бедняков, каких-то вычурно одетых франтов, даже тех, кого было сложно назвать как-то иначе, кроме как воинами. Все смешивались в одну толпу и были невероятно дружелюбны. Наверное, если бы Севклех не пожил среди кочевников, такая открытость должна была его насторожить, но сейчас подобное единение казалась если не естественной, то возможной.
Единственное, что омрачало отдых — проблемы со сном. Сновидения редко посещали Севклеха еще дома, а после его появления тут исчезли окончательно. Последние же два дня его преследовали смутные образы всполохов огня, ослепительно-ярких, но в то же время как будто очень далеких. Эти видения не столько пугали, сколько держали в напряжении, словно ему требовалось замереть и не двигаться — иначе случится что-то непоправимое. Именно это напряжение не давало Севклеху нормально выспаться: тело уставало, неспособное расслабиться ночью. У него было смутное ощущение, что он пытается что-то вспомнить, но у него не было ни одной точки опоры, с помощью которой он мог бы нащупать эти воспоминания. На ум приходило сравнение, что его память состоит из кусочков образов прошлого и новых знаний, сменяющихся провалами. Получалось, что она не менее дырявая, чем Грань из рассказов Нёэнны.
Когда он совершил удачный — почти — ргех-инн в Степях Ур, Севклех был полон уверенности в том, что следующая попытка, стоит ему найти достойный Якорь, будет еще более успешной. Теперь, после ущелья, после хроники, после того ужасного тумана и насыщенной направленности эмоций осов-кесем-ргеха он не был уверен в том, что ему стоит вообще даже пытаться влиять на реальность. Она приняла его — может, это был хороший знак, и это бы упростило процесс, но… Он думал кочевников, которые, окруженные кошками-якорями, могли бы без опасений сотворять любой ргех-инн, а этот народ словно пытался стать еще приземленнее и никак не воздействовать на реальность. Может, у кочевников были свои ритуалы, настолько тайные, что на протяжении нескольких недель Севклех не смог заметить ни одного… но он сомневался в этом. У-кратак хранили истории; рассказывая их, они только подтверждали существующее, а не создавали иного. Возможно, в этом и был секрет народа Ур. Их название все еще вызывало смутное ощущение, что он где-то слышал о них, или о чем-то подобном. Если он был честен с собой, то его жизнь до того, как он очутился на борту «Лиме-ши», все сильнее напоминало расплывчатое, цветастое пятно, не хуже той Грани, что окружает этот мир.
К слову, стоило ей полностью скрыться за деревьями, как его спутница выдохнула с явным облегчением. Севклех помнил ее рассказ о столкновении с Гранью, но все еще удивлялся тому, насколько эти воспоминания тревожат Нёэнну. В какой-то мере он даже радовался тому, что его схожий опыт обычно стирался из памяти — то ли от силы потрясений, то ли из-за его… особенностей. Сейчас у него была уникальная возможность проверить, не изменилось ли что-то после того, как он стал «реальнее», хотя экспериментировать не тянуло совсем. В отличие от своей подруги, он не был человеком науки, да и к знаниям он не особо тянулся — суть Сопровождающих была не в накоплении знаний, а в способности быть. Ему хотелось понять причину своего появление в том времени и месте, где он оказался — до сих пор хотелось, но Нёэнна тянулась куда-то дальше, чем просто к пределам понимания. Она, в конце концов, прошла с ним Ущелье Голодных Духов, несмотря на то, что была просто свидетелем! Более того, Нёэнна, в отличие него, оставалась в сознании большую часть пути, и сейчас — Севклех был в этом уверен — анализировала полученную информацию и раскладывала ее по соответствующим категориям. Ему даже было интересно побывать на Архипелаге, чтобы понять, все ли ее земляки такие: с экипажем корабля он не особо общался, и сравнивать было не с чем.
Ехали молча, только изредка перебрасываясь короткими фразами о небольших привалах или необходимости поставить лагерь на ночь. Темнело здесь, в лесу, быстро, поэтому за день они проезжали не так много, как хотелось бы: при всей нелюбви к Апласу, Севклех считал себя слишком городским жителем, чтобы подолгу находиться в походных условиях, и усталость, особенно после степей, ощущалась особенно остро. По крайней мере в путешествии с караваном или с кочевниками были другие люди, которые, к тому же, умели организовывать правильный лагерь и находить пропитание в достатке. Судя по мрачному выражению лица Нёэнны, у них в скором времени должны будут начаться проблемы.
— Как ты оцениваешь свои навыки охоты? — Вторя его мыслям, поинтересовалась его спутница.
— Я еще ничего не поймал, — ему оставалось только развести руками. Пусть он и «тренировался» у кочевников, но тренировки это одно, а поймать добычу самостоятельно — совсем другое. — К тому же, я не взял с собой ни лука, ни копья, которыми пользовались кочевники… даже не задумался о них.
— Вот уж действительно, два городских жителя посреди леса, — вздохнула Нёэнна, — ну, будем надеяться, что нам в ближайшие дни попадется какое-то поселение или ферма. Если, конечно, фермы бывают в лесах.
Они подошли к границе леса через два дня. Герса постепенно расширялась, и, пока они еще находились под кронами деревьев, временами им попадалось что-то, напоминающее статуи. Первый раз, при встрече с подобием каменной фигуры они остановились и потратили приличное время, чтобы выяснить — если это когда-то и было статуей, то она была слишком деформирована водой и временем, чтобы понять хоть какие-то детали. По крайней мере, это был не колосс: камень был чуть выше человеческого роста, поэтому когда им попалась еще пара таких фигур по пути, они даже не остановились. Кажется, Нёэнна сделала отметки на карте, но Севклех не был уверен в том, что она посвятила этим обломкам более пристальное внимание в своих заметках. Лично для него эти статуи ощущались совершенно обыденными, банальными. Просто руина, в которой нет ни устойчивости бис-инга, ни внушительности степных колоссов. Единственная интересная деталь заключалась в том, что эти руины стояли в реке или на берегу, близко к воде, но общая безликость не выдавала никакого значения.
Дорога возникла перед ними совершенно внезапно. Линия деревьев осталась позади, но места выглядели дикими, необжитыми, поэтому наличие дороги, к тому же вымощенной камнем, было неожиданностью. Впрочем, подумал Севклех, они могли бы ориентироваться по статуям — в какой-то момент они «вышли на берег», и, пусть все еще выглядели неважно, могли намекнуть на какой-то путь. Правда, почему он вел по воде оставалось неясным… Очередным непонятным явлением, к существованию которых он успел привыкнуть.
— Так, дорога ведет на юг, — сверилась с картой Нёэнна, — а раз есть дорога, то есть и те, кто ей пользуется.
— А откуда она идет?
— Не знаю. Может, к северу есть какой-то город, может, это остатки чего-то, что было до… но в данный момент мне, пожалуй, все равно. По дороге мы поедем быстрее, и быстрее доберемся до какой-то цивилизации. Или, по крайней мере, встретим каких-то других людей.
— Было бы неплохо! Спустя столько времени хотелось бы поговорить с кем-то, кто не был бы тобой или Асгемом… без обид.
— Было бы на что обижаться, — пожала плечами его спутница, — я бы с удовольствием и сама пообщалась с кем-то другим.
— А статуи-то продолжаются вдоль дороги, — через некоторое время отметил Севклех.
— Но не становятся менее поврежденными. Может, специфика материала, из которого они сделаны? Хотя не похоже, что тут, на севере Валйа-тура сильные осадки, чтобы настолько разрушить камень.
— Может это нам так повезло, что пока мы тут ползем на ощупь, в этом регионе период стабильной погоды.
— Может быть. Второй сезон на Архипелаге обычно самый засушливый, но эти места гораздо севернее островов… хотя что я могу знать, погода на материке не входил в сферу интересов в Инженерном корпусе. В любом случае, будем надеяться, что хорошая погода продолжит нас сопровождать — последнее, что нам нужно, это быть и голодными, и мокрыми.
Вскоре дорога снова завела их в лес, а к вечеру стала идти в гору. Оба спутника заметили новое подтверждение близости цивилизации, пусть она пока и ускользала от них. На некоторых деревьях и все еще сопровождавших путь статуях были повязаны разнообразные ленты и кусочки ткани, собиравшиеся в некое подобие гирлянды. Сначала эти украшения выглядели незаконченными, но, когда на следующий день путники отправились дальше, гирлянды становились длиннее — пока не начали соединяться друг с другом на статуях.
— Это статуи Эннё, — констатировала Нёэнна, когда они проехали очередную каменную фигуру, которая, к слову, выглядела гораздо лучше предыдущих и сохраняла детализацию.
— Почему ты так решила? — Не то чтобы Севклеху было действительно интересно, но это отвлекало от монотонности окружения. К тому же, несмотря на желание поговорить хоть с кем-нибудь еще, ехать в полном молчании было хуже.
— У этих статуй есть лица. Из всего, что я видела, только у изображений Создателей прорабатываются черты лица. Фигура очевидно женская, а в руках держит… колесо. Кажется я знаю, куда ведет эта дорога.
— Не томи.
— Помнишь, в Главной Библиотеке нас вызывали на встречу с жрицей Культа, Высокой Святительницей?
— Допустим. Подожди, это тот самый храм, в который она нас… приглашала?
— Похоже на то.
Нёэнна снова достала карту и, кажется, пыталась высчитать их маршрут. Может, смотрела и варианты объезда оплота Культа — Севклех, если честно, не очень хотел снова сталкиваться с жрецами. Они надоели ему еще в Апласе, но в городе можно было хотя бы поговорить с кем-то еще, а здесь от их внимания было бы не скрыться. С другой стороны… он теперь был обычный парень, а еще он ужасно соскучился по комфорту.
— Заедем, — решился тидорец. — Да, приятного в общении с жрецами мало, но зато это будут другие люди! И возможность спать не в палатке!
— Звучит прекрасно, — вздохнула Нёэнна.
— Правда, я думаю нам стоит избегать упоминания об Ущелье Голодных Духов. Потому что в храме могут быть подземелья для пристальных вопросов…
— Да и о времени с кочевниками я бы тоже не сильно распространялась. Культ их «не одобряет». Скажем, что часть пути провели с торговым караваном, потом ехали сами, обошли Разлом у гор и вышли на другую сторону.
— Согласен.
Асгем вел себя иначе. То есть, еще на выходе из ущелья стало понятно, что ията-аш выполнил свою функцию, и пес стал вести себя как обычная собака, но сейчас, на подступах к владениям Культа, он словно стал еще обычнее. Цвет его шерсти всегда был сложным для точного описания, но золото, периодически сверкавшее в лучах солнца, поблекло. Сам по себе Асгем был бодр и ласков, и не было похоже на то, что завершение его миссии или удаленность от степей вредят ему. По крайней мере, Севклеху хотелось в это верить: может, появление собаки и то, что оно за собой повлекло ему не очень понравилось, но он чувствовал за него ответственность.
Хотя стоило признать, что ему бы больше хотелось, чтобы Асгем оставался ията-аш — ведь тогда получалось что у Севклеха есть цель. Не то чтобы он чувствовал ее присутствие до ущелья, но так у него бы был свой собственный, личный ориентир. Путешествовать с Нёэнной было неплохо — лучше, чем бестолково мотаться по незнакомым местам, без подсказок и поддержки, но это было ее путешествие, с ее, пусть и крайне расплывчатыми, целями. Севклех даже ловил себя на мысли, что жалеет о своем решении стать Сопровождающим: профессии более «эзотерической», имеющей смысл только там, в другом месте и времени… Впору было задуматься о том, чтобы обучиться какому-то ремеслу и так попытаться найти свое место здесь и сейчас.
Статуи попадались все чаще, и гирлянды становились плотнее, многоярусными композициями очерчивая границы дороги. Первые путники, повстречавшиеся друзьям, были удивлены их появлению не меньше, чем Нёэнна с Севклехом были рады новым лицам. Группа бортников шла в храм Эннё, и с любопытством рассматривала микаршушей, попутно объясняя, что в скором времени начнется обряд эннефот, он же обряд Ткания на науланге.
— Всех приглашают участвовать, — пояснил один из рабочих, — обычно жрецы говорят, что чем больше участников, тем лучше! Но, наверное, это больше наше, валйанское, раз вы об этом не слышали.
Севклех решил промолчать, а Нёэнна пояснила, что они с островов, и там свои обряды в ходу, чем вызвала еще больший ажиотаж.
— Аж из Ландрии! Вот чудеса! И звери у вас тамошние?
— Нет, этих мы приобрели, когда путешествовали с торговцами в степях. У нас была небольшая экспедиция по исследованию, от Главной Библиотеки в Апласе, вот, сделали круг получается и немного заплутали.
— Это вы называете немного? Обойти весь Разлом!
— Ученые, что с них взять, — вклинился в разговор еще один бортник.
— Ну это вы тогда удачно сюда приехали, на празднике хоть отдохнете.
— Да, там при храме есть деревенька и гостевые дома организованы. Не столица мира, конечно, но все ж не на голой земле спать!
— Это точно!
Как оказалось, до храма и поселения рядом с ним оставалась пара часов пути, и в деревню, обильно увитую плетеными гирляндами, друзья въехали еще до темноты. Их попутчики уверяли, что сегодня удачный день — еще не так много паломников прибыло на праздник, поэтому выбор жилья будет шире и найти место для ночлега будет легко. Нёэнна настояла на варианте поскромнее, исходя от предстоящих трат на припасы и место для микаршушей, но Севклеху, который уже было начал мечтать о мягких перинах, ничего не оставалось, кроме как согласиться — своего дохода он все еще не имел и «гулял» за счет своей подруги. Впрочем, им удалось найти неплохое место с конюшней и двумя комнатами. По размеру она не сильно отличалась от его кельи в Главной Библиотеке, но там стояла настоящая кровать с умеренно мягким матрасом, а хозяева объяснили, как дойти до общественной бани. Как итог, Севклех с Нёэнной пересеклись уже только через сутки.
— Нам придется задержаться здесь до завершения этого праздника, — друзья сидели на одной из огромного количества выставленных к мероприятию лавочек. Нёэнна не выглядела особо довольной своим решением, и периодически теребила символ колеса-руля, который она снова, впервые после отъезда из Апласа, вывесила на пояс.
— Думаешь, наш скорый отъезд вызвал бы вопросы?
— Почти не сомневаюсь. Тем более, — Нёэнна указала на символ на поясе, — считается, что на Архипелаге поклоняются Эннё, мы в ее храме, так что островитянин, избегающий праздника своей богини выглядит крайне подозрительно. А связь с оплотом Стражей тут, я думаю, быстрая. Отсюда даже видно их башню.
Севклех, прищурившись, посмотрел туда, куда указывала его подруга.
На одном из ближайших снежных пиков возвышалась огромная, отбрасывающая длинную тень, башня из темного камня. Солнечный свет подсвечивал бликами грани, и эта постройка нависала над небольшой долиной, где располагался храм Эннё, не хуже степного колосса.
— А где-то за ней, еще выше, находится главный храм Валйа, — продолжила островитянка, — так что мы тут находимся едва ли не под более пристальным вниманием, чем в Апласе.
— Должен сказать, что это меня не так сильно напрягает, как раньше, — ответил Севклех и сам удивился тому, насколько это было правдой. Культ все еще его раздражал — он не привык поклоняться кому-либо, а обилие религиозного антуража казалось ему избыточным, — но не вызывал такого же отторжения, которое он испытывал во время их остановки в Главной Библиотеке. — Отсидимся, отдохнем. Звучит не так уж и плохо в сравнении с последними неделями.
— В сравнении с путешествием во времени — безусловно. Иначе я не могу объяснить то, что мы добрались до этих мест за три дня до праздника Ткания, когда мы зашли в Ущелье на тридцать девятый день второго сезона, а сейчас сорок седьмой день.
— Я удивлен, что ты удивлена.
— Не удивлена, просто… устала. Последние дни меня преследует ощущение, что я… откусила больше, чем могу прожевать, когда решила покинуть Архипелаг. И до того, как ты что-то скажешь, да, я осознаю, что ты находишься в куда более сложной ситуации.
— Вообще я хотел отметить, что непривычно слышать, как ты жалуешься. Ты так стоически переносила все эти приключения! Приятно видеть, что тебе не чуждо человеческое.
— Столько времени на рефлексию, — вздохнула Нёэнна, — у меня еще никогда не было столько времени просто на размышления. У нас как-то не принято жаловаться на вещи, которые вне нашего контроля.
— Я бы поспорил о том, что контролировать ты как раз могла многое — например, решить, куда ехать, а куда нет.
— И лишить тебя возможности найти ответы?!
— Мы бы просто разделились и каждый бы отправился своим путем, — пожал плечами Севклех, хотя даже теоретическое расставание казалось чем-то неправильным.
— Это даже звучит неправильно, — его подруга, очевидно, разделяла его мысли. — Тем более, что я чувствую определенную ответственность перед тобой.
— С чего это?
— Это мы выловили тебя из моря. Я потащила тебя в Аплас, в Главную Библиотеку, где тебе было, будем откровенны, далеко не так интересно как мне, а потом еще и в Степи Ур — настолько далеко от цивилизации, насколько это возможно!
— Не то чтобы мне было куда-то идти.
— Но я даже толком выбора тебе не предоставляла.
— А из чего мне было выбирать? Кругом все незнакомое, непонятное, опасное. В наших скитаниях я хотя бы нашел какие-то ответы! Может, не те, что я хотел, но они явно лучше тех, которые я мог бы найти самостоятельно, если бы, скажем, не оставлял попыток сотворить ргех-инн.
— Разве ты пытался, не считая того случая со свитером?
— Пока мы были на корабле — очень часто, — вздохнул тидорец, морщась от воспоминаний, — и не получал ничего, кроме слабости и головной боли. Может, тому виной была морская вода — я не слышал, чтобы она могла мешать словам силы, но я не слышал и обратного. К тому же, многое успело измениться… Я прекратил пробовать после первого вечера на материке. Мне тогда стало так плохо, что отбило всякое желание браться за ргех-инн, а потом мы спустились в Красную Пирамиду, и любые попытки стали казаться самоубийственными. Как бы то ни было, — продолжил он, — не переживай насчет моего выбора или его отсутствия. Потому что я мог бы поспорить, что это я своим появлением не оставил тебе выбора изменить свои планы, и мы так будем продолжать спорить до конца и этого мира.
Нёэнна закатила глаза, но потом вздохнула и кивнула.
— Отдохнем, изобразим самых обычных людей, посмотрим, что это за праздник такой — никогда не видел религиозных ритуалов!
— Хорошо.
— Может, ты даже расслабишься!
— На празднике Эннё?
— Просто представь, что это полевое исследование. Делай пометки, записи и что ты там еще добавляешь в свой блокнот. Соберешь потом путеводитель для таких же невежд, как я!
На этих словах Нёэнна заявила, что устала от его компании, драматично тряхнув косой, которая впервые за долгое время не была скрыта за степным плащом. Когда его подруга скрылась в толпе все прибывающих людей, Севклех тоже встал, полный намерения прогуляться — после бесконечной езды верхом ходить пешком было настоящим удовольствием, пусть ему и потребовалось немного времени, чтобы начать ходить прямо.
По мере приближения начала празднования, по ночам зажигали все больше фонарей на улице, расставляя их между скамейками, табуретами и ящиками, непрерывной линией змеившейся по деревне и за ее пределами. Насколько Севклех успел понять, суть ритуала состояла в плетении гирлянды, которая должна была стать настолько длинной, насколько это возможно, и пройти испытание на прочность. Ожидалось, что каждый участник будет использовать свой материал, но многие приезжали с «запасом», и раздавали нуждающимся куски ткани, ленты и веревки. Тидорец не ожидал увидеть здесь такое собрание людей из разных сословий: ремесленников, фермеров, бедняков, каких-то вычурно одетых франтов, даже тех, кого было сложно назвать как-то иначе, кроме как воинами. Все смешивались в одну толпу и были невероятно дружелюбны. Наверное, если бы Севклех не пожил среди кочевников, такая открытость должна была его насторожить, но сейчас подобное единение казалась если не естественной, то возможной.
Единственное, что омрачало отдых — проблемы со сном. Сновидения редко посещали Севклеха еще дома, а после его появления тут исчезли окончательно. Последние же два дня его преследовали смутные образы всполохов огня, ослепительно-ярких, но в то же время как будто очень далеких. Эти видения не столько пугали, сколько держали в напряжении, словно ему требовалось замереть и не двигаться — иначе случится что-то непоправимое. Именно это напряжение не давало Севклеху нормально выспаться: тело уставало, неспособное расслабиться ночью. У него было смутное ощущение, что он пытается что-то вспомнить, но у него не было ни одной точки опоры, с помощью которой он мог бы нащупать эти воспоминания. На ум приходило сравнение, что его память состоит из кусочков образов прошлого и новых знаний, сменяющихся провалами. Получалось, что она не менее дырявая, чем Грань из рассказов Нёэнны.
