Сознание возвращалось к Нёэнне постепенно, вместе со звуками просыпающегося города, а затем и эхом веселых голосов с верхних уровней. В сравнении с мертвой тишиной подземных руин громкость была почти оглушительная, и очередной раскат смеха окончательно разбудил девушку. Она подскочила на месте и оглянулась. Судя по всему, было уже за полдень, и часть солнечных лучей просачивалась в комнатку, в которой находились спутники.
Прошлой ночью — ночью ли? — было не до осмотра, и сейчас Нёэнна понимала, что они находятся в остатках довольно небольшого помещения. В углу, сильнее всего выступавшим над пропастью, торчали крепления той веревочной лестнице, по которой двое товарищей спаслись. Здесь, наверху, не было ни намека на кристаллы или ту маслянистую субстанцию, которой было полно на нижнем уровне — по крайней мере, на первый взгляд. Проверять, обойдя комнату, девушку пока не тянуло. Вместе с постепенным прояснением сознания стала более заметна и саднящая боль в ладонях и на щеке, а вместе с ней и мысль о том, что кусочки кристаллов могли остаться под кожей.
При свете дня — и в более спокойной обстановке — островитянка начала рассматривать свои руки. Все ссадины указывали на ее близкое знакомство с полом, кое-где виднелись темные крошки камня. Нёэнна рассудила, что кристаллы должны блестеть под лучами солнца, но, как бы она ни вертела руками, пытаясь поймать блик, ничего не происходило. Даже когда девушка вспомнила про свое увеличительное стекло, то не обнаружила никаких следов чего-либо помимо мелких камней, и она пока не могла решить, это хороший или плохой знак. Это не помешало ей потратить целый бурдюк воды на то, чтобы промыть царапины и кое-как их обвязать бинтами.
Сбоку раздался стон, и, к своему стыду, Нёэнна поняла что совсем забыла про Севклеха. Мужчина постепенно приходил в себя, и девушка присела рядом с ним.
– Севклех?
Ее спутник что-то промычал, все еще не открывая глаза. Судя по тому, как он морщился, ко встрече с миром он был пока не готов.
– Мы это, кажется, уже проходили, – слабо улыбнулась Нёэнна, – верно, топляк?
– Слишком… похоже, – прохрипел Севклех. – Как будто меня кто-то здорово отпинал, а потом попрыгал на моей голове.
– Открыть глаза можешь?
– Попробую.
Мужчина шумно выдохнул, лицо его было напряжено. Он слегка приоткрыл глаза, но тут же зажмурился, недовольно зашипев.
– Проклятье, слишком светло. Значит, мы выбрались?
– А ты не помнишь? – Уточнила островитянка. – Я бы хотела понять, что ты помнишь последним, и как ты себя чувствуешь, помимо чувствительности к свету. Ну, и ощущения, что тебя отпинали. Потом я расскажу, что помню сама. – Немного подумав, Нёэнна достала флягу и вложила ее в руку своему товарищу. – Держи, тут вода.
Севклех благодарно улыбнулся, и, наощупь открыв флягу, начал жадно пить.
– Я помню… искаженный центр якоря. Те живые статуи… от них исходил такой гомон голосов, что я совсем потерял себя. Они… кричали, звали к себе. Угрожали… – Он помолчал и сделал новый глоток. – Это… нечто, живущее в этих статуях, попыталось меня… забрать. Поглотить.
– Но ты смог убежать?
– Убежать?.. Точно. Я сбежал, но эти голоса продолжали пытаться меня поглотить… и, кажется, почти смогли это сделать. Что было дальше, до того, как я оказался тут, я не помню.
– Это… довольно большой провал. Сначала обломки тех статуй как будто переплавились в нечто змееподобное, которое пыталось тебя… догнать, как минимум. Я пригвоздила это создание лопатой, и догнала тебя. Мы еще некоторое время бродили по коридорам, пока не оказались у Разлома, и там началось что-то совсем странное. Ты пошел рябью, как если в воду камень кинуть, и словно двоился, при этом уставившись в сторону пропасти.
– Пошел рябью?! – Севклех распахнул глаза, уставившись на островитянку. На его лице был ужас. Девушка утвердительно кивнула, наблюдая за реакцией своего товарища. Ее спутника передернуло крупной дрожью, и он спрятал лицо в ладонях, мотая головой. – Проклятье… я… Нёэнна, ты спасла мне жизнь.
– Что? – Ахнула та.
– Если бы рябь меня поглотила, то я… я бы просто перестал существовать. Полностью.
– …что?
– «Рябь в реальности приводит к полному стиранию той сущности, которая ей подвергается», – процитировал кого-то Севклех, – «все, что поглощается рябью, предается забвению, постепенно, начиная с косвенного контакта, и заканчивая последним свидетелем». Вот что могло произойти.
Нёэнна ошарашенно молчала. В ее голове роилась тысяча вопросов об этой ряби, начиная с самого факта существования такого явления, и заканчивая тем, а не из-за нее ли история Известного Мира такая… обрывочная? Впрочем, это были вопросы для другого времени и места.
– Я… не знаю, что сказать. Потому что не уверена, что в этом есть какая-то моя заслуга.
– Ты можешь быть не уверена, но я знаю. – Пожал плечами мужчина. – Но все равно спасибо тебе за то, что спасла меня.
– Обращайся?.. – Смущенно ответила островитянка. – Но лучше давай избегать таких моментов в будущем. И я еще не закончила рассказывать, что было дальше. Разве что у меня теперь есть подозрение, что я едва к тебе не присоединилась… В общем, мы дошли до Разлома, ты… окаменел и не отвечал. Я начала искать какой-либо выход, но все было покрыто кристаллами, сквозь которые было сложно пробираться. Затем мне пришла в голову мысль осмотреть ближайшие уступы в пропасти, несмотря на то, что опасность Разлома довольно широко известна — я к тому моменту уже не мыслила… рационально. За обрывом, внизу, я увидела деревянный мост, у края которого стоял фонарь. Горящий. Мне это показалось очень странным, и я начала всматриваться… – Девушка почесала поцарапанную щеку, – я не знаю, помнишь ли ты о том, что я брала кусочек металла от тех статуй как образец, но он словно ожил, стал почти жидким, прорвавшись через карман сумки, и, клянусь, совершенно осознанно скользнул в Разлом! А потом произошло что-то совсем странное. И жуткое. – Нёэнна замялась на мгновение. – Сама темнота в глубине пропасти словно пошла рябью, и уже после, когда мы поднялись наверх, я увидела там что-то… змееобразное, как у тех статуй. Но гораздо, гораздо больше. И вид этого существа меня как будто загипнотизировал, утягивал к себе… если бы не боль от расцарапанных ладоней, то кто знает, что бы я сделала.
Севклех убрал руки от лица и смотрел на девушку с ужасом.
– Здесь обитают оаввы? – Сиплым голосом спросил он.
– Кто?
– Оаввы. Это… существа, черви-поглотители, которые… которые поглощают реальность. И служат причиной возникновения ряби… Тогда мои поздравления с тем, что ты выжила.
– Я… тоже рада. – Нёэнна отчаянно пыталась переварить всю эту информацию. – Второй раз я избегаю смерти от чего-то, что настолько странное и чуждое.
– Второй раз?
– У меня было… похожее, в целом, столкновение с Гранью, – девушка поежилась от воспоминаний, – и я лучше расскажу об этом в более приятной обстановке. Может, это и глупо, но рядом с Разломом не хочется упоминать ничего хоть немного мистического.
Ее спутник понимающе хмыкнул, потянулся, разминаясь, и тут же недовольно зажмурился.
– Я все еще чувствую себя так, будто по мне пробежался табун лошадей. Не уверен, что я пока способен идти дальше.
– Согласна, я тоже давно не чувствовала себя настолько выжатой. – Островитянка усмехнулась. – А рассказ Феха оказался-то вполне правдивым.
– Я же говорил, что он нормальный парень.
– Что не отменяет его любви к, хм, приукрашиванию действительности.
Нёэнна осмотрела свое снаряжение, валявшееся кое-как рядом.
– Знаешь, нам не помешает немного чая. Не думаю, что нам понадобится запас воды, если мы собираемся уходить из Красной пирамиды — как приятно звучит эта мысль! — а вот сульпский чай нам только поможет.
Девушке не очень хотелось двигаться, но идея приготовить и выпить чая была более заманчивой, поэтому она засуетилась с приготовлениями. К тому же, островитянка не была уверена, когда они в последний раз ели, и хотя бы пара сухих крекеров пойдет спутникам на пользу. Мысленно порадовавшись тому, что упаковала с собой кусочек плитки сульпского чая, она зажгла горелку, водрузила на нее котелок, залила воду и разломила туда спрессованные листья. Этот чай, растущий на одном из крупнейших островов Архипелага, предполагалось варить в постепенно нагревающейся воде, не доводя до кипения.
Постепенно небольшое пространство, в котором засели спутники, заполнялось характерным густым ароматом сульпского чая, который пах дымом, деревом и солью. Нёэнна достала сверток с походными крекерами. Они были крайне сухими и почти безвкусными, но справлялись со своей основной задачей по утолению голода. Протянув один из ломтиков Севклеху, она откусила от крекера, и почти сразу же поняла, что на самом деле ужасно голодна. Ее товарищ, сначала задумчиво рассматривавший сухой паек, судя по всему чувствовал тоже, и их порции исчезли практически мгновенно. За ними последовала и вторая, и третья порция. К тому времени чай был готов, и, разлив его по кружкам, Нёэнна была готова почувствовать себя способной идти дальше.