ГЛАВА 5

В следующий раз Нёэнна увидела Севклеха после полудня следующего дня — она проводила время на верхней палубе в ожидании момента, когда на горизонте станут заметны очертания материка. По крайней мере, Краинн утверждал о его скором появлении, а в этих вопросах она привыкла доверять брату.
Для девушки это было самое длительное путешествие в жизни, а от мыслей о том, что после того, как они прибудут в порт, ее путь продолжится, немного кружилась голова. Брат обещал помочь с поиском подходящего проводника, который занимается сплавами на баржах вверх по реке, но было странно осознавать, что вскоре она окажется без «своих» людей, в чужой культуре. Впрочем, Нёэнне казалось что весьма неплохо представляет, какие темы лучше не затрагивать с обитателями материка, или, по крайней мере, той его части, в которую она направляется. Ей также было интересно, что планирует делать их неожиданный гость по прибытии в порт. Даже если вся его история о том, что он родом из империи Тидор окажется бредом, обстоятельства того, как он очутился в Льдистом море, оставались неясными.
Сам же Севклех на данный момент стоял у борта со смесью эмоций с преобладанием благоговейного ужаса на лице. Нёэнне пришла в голову мысль о том, что это выражение человека, который впервые увидел море. Она решила пока оставить его в одиночестве — в конце концов, принять столько новой информации должно было быть непросто. Сама же девушка развлекала себя тем, что достала свои старые заметки с рисунками карты, с которой начался ее интерес к древним эпохам, и пыталась обнаружить какие-то соответствия между записями и реальностью. Например, согласно карте, к северо-востоку от «Лиме-ши» должно появиться нечто каменное: если верить корню бис в подписи. Более того, немногим дальше таинственной структуры должен быть берег материка, однако, вокруг было только синее море.

— Почему у вас такие странные имена? — неожиданно раздалось рядом с ней.
Из всех вопросов, которые мог бы задать Севклех, этот Нёэнна совсем не ожидала.
— В каком плане «странные»? — Недоуменно ответила вопросом на вопрос она.
— Такие… традиционные. Каждое — посвящение, принадлежность чему-то. — Мужчина задумчиво почесал голову. — Я еще вчера подумал, что ваши имена странные, а сегодня, столкнувшись с остальной командой, понял, что это нечто более… общее. — Повисла пауза, но, когда Нёэнна уже хотела задать уточняющий вопрос, Севклех продолжил: — Наверное, «принадлежность» — не совсем верное слово. Сама структура имени словно предопределяет человека, его носящего, как будто вместе с именем прописывается все, весь жизненный путь.
— Ох, — только и смогла выдавить из себя Нёэнна. Она никогда не думала об их именах под таким углом. Более того, она не знала никого, кто бы размышлял о словообразовании их имен в таком ключе! Правда, на ум пришла расхожая фраза о том, что лим-сул-инн человека как лим-сул-инн корабля — определяет судьбу. Не об этом ли говорит ее внезапный собеседник? То, что казалось простой традицией, которую они передают с момента Исхода, неожиданно приобрело дополнительные значения, которые так просто в голове не укладывались.
— Мы подобные конструкции использовали, — тем временем Севклех снова заговорил, повернувшись в сторону моря и в задумчивости разглядывая волны. — Все принципы строились на понятии ргех-инн, освоении реальности.
— Ты называешь нас странными, но при этом сам говоришь не менее удивительные вещи. — Прочистив горло, ответила Нёэнна. Девушка внезапно вспомнила, что до сих пор держит в руках свои заметки, когда порыв ветра едва не вырвал несколько листов из ее хватки, и аккуратно собрала все бумаги обратно в блокнот, перевязав его шнурком для большей безопасности. — Нам… мне, — поправилась она, — незнаком этот корень, «ргех». Что он означает?
Ее собеседник с недоверием оглянулся на нее.
— Вы пользуетесь алангом, но не знаете самого важного? Тем более, я слышал, как кто-то из команды говорил о каком-то ргеда… хм.
— Ргедок?
— Он и еще какая-то более понятная конструкция. Что-то о превращении одного в другое. Из-за вашего акцента сложно сконцентрироваться на значении слова.
Нёэнна поняла, о чем говорил Севклех: о ргеда-ту-сул, их механизме для кораблей. Они стояли как раз неподалеку от одного из них, и, если Нёэнна концентрировала свое внимание на нем, то она могла услышать остаточный шепот ргедока, уже не слова или звуки, а словно шорох где-то на грани сознания.
Девушка задумалась, что случится, если она расскажет этому человеку о строении — и топливе — механизмов, что делали корабли островитян самыми быстрыми в Известном мире. Обычно эта информация ревностно охранялась от внимания чужаков, но Севклех ощущался как нечто совсем иное, чужое и знакомое одновременно, и привычные правила тут не подходили. Наверное, стоит поднять этот вопрос с Краинном, ведь как капитан корабля он мог принимать такие важные решения.
— Судя по всему, аланг тоже изменился с течением времени, — пожала плечами Нёэнна, но, судя по тому, как прищурился Севклех, он заметил то, как она проигнорировала его, пусть и незаданный, вопрос. — Так что означает этот корень?
Мужчина помолчал, осматривая ее и словно решая для себя — как до этого решала она — какую информацию ей можно доверить.
— «Ргех» — это… идея, концепция, в своем чистом, не реализованном виде, — наконец ответил он, склонив голову вбок. Он не сводил с нее внимательного взгляда, и у Нёэнны возникло ощущение что он ждет, когда она догадается о полном значении незнакомого ей термина.
— Выходит, что ргех-инн это предопределение идеи? — Медленно произнесла она. В голову сразу полезли мысли о том, как ргедок может быть связан с идеями. Лед — это нереализованные идеи? Реальности, которых нет? Осколки? Нёэнна даже не сразу заметила утвердительный кивок Севклеха. — Знаешь, мы всегда считали, что в древних империях говорили исключительно на аланге, но при разговоре с тобой возникает ощущение, что вы, как и мы, используете аланг для терминов.
Севклеха заметно передернуло.
— Никому бы и в голову не пришло использовать аланг для… повседневности! — Шокированно произнес он. — Это слова силы, страшно представить, что творилось бы с реальностью, если бы на аланге обсуждали… погоду!

Нёэнне очень хотелось поверить в то, что этот выловленный в море незнакомец действительно тот, за кого себя выдает — неожиданный путешественник во времени и пространстве, перенесенная в настоящее древность. Он говорил вещи, о которых она не слышала даже краем уха, и все его слова звучали одновременно дико и невероятно правдиво. Вот сейчас он словно всем своим существом передает возмущение от довольно популярной среди всех ученых Известного мира — включая островитян! — теории о том, что до эпохи Изменений все говорили на аланге, а после заговорили на науланге, потому что-то был язык Древних, а в новом мире нужен новый язык. Впрочем, эта теория берет свое начало в Культе, и потому не могла быть проверена, а потому была совершенно не обязана быть правдой. Просто все, опять же, включая островитян, восприняли это как данность. Что, если так подумать, было действительно странно — особенно в отношении тех, кто считал себя потомками беженцев из Тидора, а значит, должны были лучше всех сохранить свой «настоящий» язык.
Руки чесались записать эту информацию для дальнейших размышлений, и, может быть, опорной точки нового витка исследований: в конце концов, она направлялась в самую большую библиотеку Известного мира именно за знаниями.
— Слова силы? — Уцепилась Нёэнна за сочетание.
— Вы совсем ничего не знаете, — с какой-то обреченностью вздохнул Севклех. — И мне почему-то кажется, что если я попытаюсь объяснить, то вы сочтете меня совсем пропащим безумцем, а подтвердить свои слова мне нечем. Все это время я пытался использовать свои навыки, которым меня обучали в Башнях, но эта реальность меня словно слышит, но не слушает!
Последнюю фразу мужчина скорее выплюнул, чем произнес, и, раздраженно всплеснув руками, развернулся и скрылся на нижней палубе.

К вопросам лингвистики Нёэнна вернулась вечером того же дня, после ужина, когда они с братом остались наедине: пусть Севклех и не присоединился к общей трапезе, но и выставлять его еще более странным в глазах команды девушке не хотелось. Тем более, речь шла о его — пусть и небольшом — интересе к ргеда-ту-сул. И, пока Краинн заваривал сульпский чай, Нёэнна рассказала о диалоге, который случился с ней парой часов ранее.
— Мда, топляк у нас персонаж, скажем так, интересный, — развалившись в кресле, протянул Краинн. — Выдает теории разные, про имена наши, про аланг. Говоришь, наши механизмы его заинтересовали?
— Скорее, названия. Я бы сказала, что к терминам наш пассажир проявил наибольший интерес, и пытался, если можно так выразиться, переводить.
— Я, конечно, не так глубоко изучал аланг, как это делают в Инженерном корпусе, но я всегда был уверен, что у ргедока корень — «ргед». Не сходится тогда картинка!
— В Инженерном корпусе считают также, что ргедок — это буквально «льдина» — кивнула Нёэнна, — поэтому у нас идет четкая связь между льдом и тем, во что он превращается.
Брат с сестрой помолчали. Нёэнна размышляла о том, что если — если — Севклех действительно из прошлого, и говорит правду, то есть невероятные возможности узнать, что было утрачено, а что сохранено. Столько теорий могли бы получить конкретику!
Надо будет придумать, как подтвердить или опровергнуть живую теорию, которую они выловили в море, решила девушка, но сразу же поняла, что какие-либо способы проверки Севклеха находятся где-то на материке, в том же Апласе, который когда-то был одним из крупнейших центров древних империй — уж это они знали наверняка! Это, конечно, огорчало, потому что в нужном городе она окажется не раньше чем через две недели, да и сам Севлекх мог скрыться сразу по прибытии в порт. Впрочем, если он действительно растворится в толпе как только сойдет на берег, будет резонно предположить, что все его слова — ложь.
— Меня, на самом деле, больше другое интересует, — прервал молчание Краинн. — Если его фантастическая история правдива, то в целом все с топляком ясно. Жалко его, конечно, но вот оно как бывает — путешествие во времени. Но если лжет, то сразу возникает куча вопросов: как он оказался посреди Льдистого моря, без каких либо следов крушения, по какой причине? Чтобы попасть на наш корабль? Пусть всем и известно, где пролегают наши торговые маршруты, но чтобы так все рассчитать, чтобы оказаться ровнехонько у корабля, а не в паре миль от нас: проплыли бы мимо и не заметили. Да и зачем? Выведать чертежи наших судов, или того же ргеда-ту-сул? — Капитан «Лиме-ши» покачал головой. — Наивно было бы предполагать, что мы храним чертежи на кораблях. Все, что нужно, мы помним и без подсказок.
— Согласна, — качнула головой Нёэнна. — Я сейчас как раз подумала о том, что если он, как мы причалим, сбежит — значит, он был с нами нечестен. Останется с видом потерянного человека: говорил правду.
— Или ему отшибло память, — усмехнулся Краинн.
— Я думала предложить ему отправиться со мной в Аплас, — продолжила девушка, — древний город, как ни как, вдруг поможет?
— На твоем месте я бы тогда следил, чтобы его не заграбастали Стражи. Я в Апласе был всего раз, но успел запомнить, что город крайне религиозный: чихнешь не в ту сторону, так тебя могут пригласить к беседе.
— Надеюсь этого избежать, — скривилась Нёэнна, — все-таки большую часть времени я собираюсь провести в Библиотеке, а там немного другие правила. Хотя, если Севклех решит присоединиться к моему путешествию, я попытаюсь ему объяснить те «правила поведения», что мне выслал Бат.
— Заодно и сама освежишь память!
— Обязательно, — ехидно улыбнулась его сестра. — К другим темам! Я подумываю взять с собой пару плиток чая. Вы не обеднеете, тем более что дома вы окажетесь гораздо раньше меня, а я не уверена, что смогу найти что-то себе по вкусу на материке.
— Мы, может, и не обеднеем, но страдать будем, — наигранно прижал руку к сердцу Краинн, но сразу же рассмеялся. — Обратись завтра к Сулиё, она все соберет, а заодно все сразу отметит в своих книгах. Если без чая будет совсем тяжело — пиши, — он похлопал Нёэнну по плечу, — будем высылать его с почтой, может и дойдет до адресата.
— Ну, сульпский чай становится лучше с каждым днем, поэтому звучит как неплохой вариант, — хмыкнула девушка, — хотя забавные будут догонялки, если я после Апласа отправлюсь еще куда-нибудь!