ГЛАВА 8

Места в общежитии оформляли немного дольше, чем на то рассчитывала Нёэнна, поэтому ей, скрепя сердце, пришлось доплатить за две дополнительные ночи в «Мягкой подушке». Впрочем, это лишнее время они с Севклехом не сидели сложа руки и изучали город на предмет чего-либо, что может показаться мужчине знакомым. По настоянию Нёэнны, он продолжал ходить в дареной Краинном куртке, а сама она и не думала расставаться со своей. Островитянка объяснила, что традиционные дублеты жителей Архипелага, конечно, делают их заметными, но в то же время ограждают от дополнительного внимания за счет того, что от них ждут определенного уровня странностей и, пока они не вытворяют нечто совсем невероятное, их не будут трогать. На самом деле, в Апласе жители островов оказывались редко, и еще реже задерживались, но репутация закрытого народа и никем не опровергаемое представление о том, что они также почитают Создателей, просто с «региональными отличиями», делала свое дело.
Севклеху Аплас не нравился, о чем он не забывал сообщать при каждой возможности. Ему не нравилась планировка города, разделенного пополам Разломом, и который, не считая Красной пирамиды, соединял всего один мост, раздражало количество людей на улицах, что показалось Нёэнне странным после его утверждения, что он жил в столице Тидора — ведь в столице наверняка жило много людей! К счастью, свое мнение о представителях Культа он сдерживал до тех моментов, когда он был уверен, что никто лишний их не услышит.
Город словно имел две сущности. Одна из них — обычная, ничем не примечательная жизнь горожан, которая не отличалась от быта других городов Известного мира. Короткие сюрко, которые, как поняла Нёэнна, были сейчас на пике моды в Апласе, не особо пестрили символами Создателей, и большинство жителей обходились одним-двум знаком скромных размеров, обычно броши или пряжки. Было ощущение, что тут гораздо больше праздных горожан, потому что на улицах всегда было полно людей, далеко не всегда спешащих по своим делам. Зеленые одеяния ученых из Главной Библиотеки мелькали редко, но в своих письмах Бат упоминал, что они не часто выбираются на улицу: в башнях представлялся полный пансион, а учеба и научная работа занимала практически все время. Была, конечно, и дополнительная причина — никому не хотелось лишний раз проходить череду допросов на подступах к башням, ведь даже сюрко ученого не давал свободного пропуска мимо служителей Культа.
Последние сильно выделялись на фоне обычных жителей, и относились ко второй сущности города, которая строилась вокруг служения Создателям и защиты веры от всех возможных угроз. Нёэнна и представить не могла, что жрецов в Апласе настолько много: группы по четыре-пять человек встречались почти на каждом квартале. Порой казалось, что служителей Культа гораздо больше, чем горожан! В своем облике они подражали канонам изображения Создателей, подбирая ткани со сложными узорами и укладывая прически, многие дополнительно использовали краску для лица. Самое неожиданное столкновение было с группой жрецов, которые подражали каменным изображениям божеств. Их лица были полностью покрыты серой краской, а волосы так тщательно напудрены, что при резких движениях вокруг голов образовывались облачка серебристой пыли. В тот раз Нёэнна только подивилась, что даже в сравнении с такими персонажами именно ее внешний вид — диковинка для обитателей Апласа. Взгляды цеплялись и к Севклеху, а пару раз к ним подходили с вопросами о том, что за средство он использовал, чтобы добиться такого удивительного оттенка на волосах, каждый раз получая в ответ новый рецепт. Было подозрение, что в какой-то момент в городе часть жителей останется либо вовсе лысыми, либо будут блистать шевелюрами всех возможных цветов. Ее спутник, насколько она успела узнать его характер, только и ждал подобного исхода.

Их кельи в общежитии оказались ожидаемо скромными, как по размерам, так и обстановке в виде простой кровати, комода с умывальником и тумбочки. Рабочего стола не было — все научные изыскания должны проводиться в залах Главной Библиотеки, а единственным источником света в комнате Нёэнны были две масляные лампы, в то время как Севклеху повезло на келью с узким окном.
Неудобство жилого пространства привело к тому, что островитянке, привыкшей делить рабочий процесс на занятия в библиотеке и затем в своей комнате, в тишине и без отвлечений, пришлось привыкать к новому распорядку и обосноваться в одном из общих залов, принадлежавших кафедре истории древних империй. Первую неделю азарт и предвкушение от работы с множеством ранее недоступных ей книг, свитков и карт перебивали малоприятные моменты нового быта.
Впрочем, восторг Нёэнны от пребывания в Библиотеке быстро утих от регулярных столкновений с бдительными клерками и представителями Культа, которые жестко контролировали доступ к источникам, находившимся в их хранении. И, несмотря на то, что она понимала свое положение тут, в Апласе, как сомнительной чужестранки, которую пустили в «святая святых» исключительно по протекции главы кафедры, это не могло не раздражать. Сначала она пыталась убедить себя, что в Архивах родных островов к чужакам относятся так же, но, после очередного отказа к доступу к довольно идеологически безопасной карте, появилась уверенность в том, что никакие ограничения на Архипелаге не сравнятся с установленными здесь порядками. Она утешала себя тем, что у нее есть поддержка двух «проверенных» ученых, и к некоторым источникам удавалось пробраться с их помощью. Некоторые, наиболее интересные тексты, были вне доступа даже Клари Ошты.

Расследование Севклеха действительно продвигалось крайне медленно. Ни одна карта, которая им была выдана, не вызывала у него никакого узнавания. Тидор, который на картах изображался длинной льдистой шапкой континента, в своих очертаниях не был похож на то, что он старался обрисовать. По его схематичным рисункам — сам Севклех периодически хватался за голову со стонами о том, что зря он прогуливал занятия по картографии — сложить картину того, как выглядела эта древняя империя пока не удавалось. В какой-то момент Нёэнна даже запросила политическую карту с отмеченными границами государств, высказав идею, что может Эпоха Изменений как мозаику пересобрала материк, но никаких совпадений спутники не обнаружили.
 — Ничего не понимаю, — пожаловался Севклех. — Может, карты врут?
 — Сомнительно, — вздохнула Нёэнна, — потому что карты разных стран, даже тех, что находятся под меньшим влиянием Культа, практически идентичны.
 — Значит, этому есть только одно объяснение — нужно искать другой материк. Есть ли карты, которые показывают их?
 — Другой материк! — Воскликнула островитянка, высказав свое удивление громче, чем рассчитывала. Со всех сторон послышалось осуждающее покашливание, и она перешла на шепот: — Почему ты решил, что есть другие материки?
 — Должно же что-то находиться за этой границей, — Севклех непонимающе нахмурил брови, проведя пальцем по карте.
 — Это не граница, это Грань, — все так же тихо продолжила Нёэнна, — она окружает весь Известный мир, и никому не удавалось выбраться за ее пределы. Хочешь сказать, у вас ее не было?
 — Грань? Впервые слышу. А как она выглядит? Ты знаешь?
Она поморщилась, когда в голову полезли воспоминания о столкновении с этим явлением, все еще слишком свежем, чтобы не вызывать дрожи. Ее собеседник заметил ее реакцию и вопросительно посмотрел на нее.
 — Кажется, это что-то крайне неприятное.
 — Очень. Грань это… барьер, который окружает Известный мир. Большая часть ее длины приходится на моря, окружающие материк, но есть и точки, где она пересекает сушу. Это Тидор, — Нёэнна указала на нужный отрезок, — и на острове Митсул, в Архипелаге. Она, по сути, состоит из света, энергии. У нас, дома, есть предположения что она влияет на сознание, берет его под контроль… Думаю, картина тебе ясна.
Некоторое время Севклех молчал, явно задумавшись. Островитянка в это время попыталась отогнать воспоминания о пережитом, сосредоточившись на дыхании. Здесь, в Апласе, снов про Грань пока не приходило, но что-то ей подсказывало, что этой ночью ей уже так не повезет.
 — Нет, я не думаю, что у нас была подобная граница, — тем временем вродолжил ее спутник. — Немного напоминает легенды о том, как Владыки заточили в барьер первых оаввов, но я не знаю, насколько они правдивы, и как этот барьер выглядит. Вы называете ее только Гранью?
 — А как иначе?
 — Я имел в виду, нет ли у вас слова на аланге для этой границы. Может, так мне было бы легче понять ее суть.
 — О… Нет, у нас нет для нее дополнительного название. Я даже не думаю, что кому-либо приходило в голову подобрать понятие на аланге для… этого. Давай сменим тему. Если у нас не выходит сопоставить границы, то как насчет того, чтобы попробовать найти точки соприкосновение? Что-то, что было и в Тидоре, и тут, сейчас?
 — Я уже совсем не уверен, что такое есть, — вздохнул Севклех.
 — Хм, — Нёэнна в задумчивости подергала кончик своей косы, — скажи, ты что-нибудь знаешь о бис-инг?
 — Ты знаешь о бис-инг? — Ее собеседник в воодушевлении подался вперед. — Они у вас есть? Ты их видела?
 — Утверждать не буду, могу только предпологать, но они выглядят, — она сделала паузу, пока доставала один из своих журналов и пролистывая до нужной страницы, — примерно вот так?
Нёэнна показала свою зарисовку той статуи, что Лиё показала ей в лесах Пэга. Севлкх взял журнал и пристально вгляделся в рисунок, словно пытался найти знакомые очертания.
 — Именно этот мне не знаком, но структура действительно как у бис-инга. Где это?
 — На одном из островов Архипелага, в лесу. — Нёэнна помолчала, размышляя, стоит ли рассказывать и о других находках на Пэге, и пришла к выводу, что пока не стоит — тем более, научный совет постановил держать историю о раскопках в тайне. Однако, была деталь, которой она могла поделиться без особых проблем. — Что в этой статуе интересно — камень, из которого она высечена, не родной для острова, а как будто оказался в этом лесу случайно.
 — А вот это странно! Бис-инг обычно создаются на месте и в гармонии с тем окружением, где они задумывались. Хотя у вас все странно, так почему бы и бис-ингу не быть там, где ему не следует!
 — Что это за статуи? Мы понимаем значение термина, но не функцию. У нас с подругой идет своеобразная дискуссия о назначении этих фигур.
 — Бис-инг это… Хм, это отражение гармонии места. Лицо мира, его воплощение. Мы их использовали как фоот-инн, место, которое всегда есть. Но, — Севклех широко улыбнулся, — если мы найдем подходящий бис-инг, то это должно здорово помочь!
 — Чем?
 — Я смогу понять, что это за реальность!
Нёэнна вздохнула.
 — Снова твои странные разговоры. Можешь ли ты мне еще что-то рассказать? Описать их? Кто их создавал?
 — Я смогу описать тебе только тот бис-инг, который был рядом со столицей. Остальных я или не видел, или только мельком и не вспомню деталей. А кто их создавал… зачем тебе это? Разве оно как-то поможет в поисках?
 — Не знаю, но я думала писать о них свою новую работу, поэтому мне интересно, — островитянка не стала скрывать своих мотивов.
 — Спасибо за честность, — фыркнул Севклех, — в благодарность предлагаю сделку: ты помогаешь мне отыскать подходящий бис-инг, а я рассказываю тебе о том, кто, как и зачем их создавал! Если так посмотреть, ты в выигрыше в любом случае.
 — Действительно. Не считая того, что с момента нашей встречи я оказывала — и продолжала оказывать — помощь во всем.
 — Я делился знаниями!
 — Которые мне никак не подтвердить, а потому они могут быть выдумкой!
 — Кхем, — рядом с парочкой возник силуэт Бата Флори. — Нёэнна, дорогая, я понимаю что ландрийский темперамент горяч и эмоционален, но вы все-таки в общем рабочем зале. Потише. — Почти сразу серьезное выражение лица ученого сменилось заинтересованным. — О чем это вы так спорите?
 — Мы сошлись на интересах для исследования, но не можем прийти к согласию в методологии, — нарочито спокойным голосом ответила островитянка.
 — А-а-а, — понимающе покивал Бат, — такое случается, да. Но именно так и работает наука, а в спорах рождается истина! — Он чуть наклонился и шепнул ей на ухо: — хотел предупредить, что завтра дежурит один крайне рьяный жрец, по имени Ладаи Идриш. Разговоры про всякие древности лучше не начинать, а если уж совсем невыносимо хочется подискутировать — прогуляйтесь, погоду обещают чудесную.
 — Но ведь это зал кафедры… — удивилась Нёэнна.
 — Да-да, зал кафедры истории древних империй, — покивал ученый, — но вот только Ладаи Идришу это очень не нравится. Так что, дорогая моя, лучше прогуляйся. Твоя коса его только притянет, как магнит!
 — Учтем это, спасибо.
 — Но расскажи, что ты в итоге решила взять предметом своего исследования? — Бат подтащил один из табуретов и уселся, с нетерпением глядя на своих собеседников.
 — Помнишь, в одном из писем я рассказывала о странной статуе, что мне показали на Пэге? — Нёэнна со вздохом приняла смену темы разговора. — Они, кажется, называются бис-инг. Мне бы хотелось попробовать узнать лучше, что это такое, каково их назначение, может быть, составить карту их местоположения. Это все пока только общее представление, сам понимаешь.
Бат согласно покивал. Севклех же, очевидно, решил не принимать участия в обсуждении, только изредка отвечая положительным или отрицательным мычанием. Если он был обижен ее подозрениями, то Нёэнна не понимала, что его оскорбило в логике текущей ситуации: у нее действительно не было никаких гарантий, что он тот, за кого он себя выдает, и его рассказы не имеют никакой основы, кроме аланга. Термины были пока единственным, что поддерживало ее веру в то, что выловленный в море человек искренен.

Нёэнна решила последовать совету Бата Флори и сделать небольшой перерыв в работе — какой бы вялотекущей она ни была. Севклех, не стремившийся найти себе товарищей среди обитателей Главной Библиотеки, и чей круг общения ограничивался только его напарницей, присоединился к ней. Он продолжал свое молчание, и следовал за островитянкой навязчивой тенью, чем слегка ее раздражал. Нёэнна не очень понимала, зачем он держится рядом, если считает себя оскорбленной стороной, но даже не думала первой начать диалог.
Чтобы у ее «выходного» в городе была какая-то цель, она решила пополнить свои запасы чернил и бумаги, и заодно присмотреть себе пару дополнительных наконечников для пера: у нее было подозрение, что в скором времени ей предстоит чертить очень много и ей не помешают вспомогательные инструменты. Канцелярских магазинов в непосредственной близости от Красной пирамиды было предостаточно, так что Нёэнна решила заглянуть во все. У нее было свободное время, которое нужно было чем-то заполнить, к тому же было любопытно, чем отличается ассортимент тут, в Апласе, от того, к чему она привыкла на островах. Пока ее теория заключалась в том, что здесь, в городе, все будет куда более декоративным и дорогим.
Выбор оказался действительно огромный, а теория оказалась верна только частично: на каждое дорогое перо с изящной гравировкой приходилось с десяток простых и дешевых. Особенно ей понравился выбор бумаги — на Архипелаге производство было совсем небольшим, поскольку леса берегли, и листы были тонкие, небеленые, зачастую созданные через переработку. Здесь же были журналы и стопки самой разнообразной бумаги, которая отличалась по толщине, текстуре и цвету. Цене, соответственно, тоже. Жестом она попыталась намекнуть Севклеху, чтобы тот озаботился покупкой своих собственных письменных принадлежностей, поскольку личные запасы островитянки закончились так быстро именно потому, что их пришлось делить на двоих. Тот поджал губы, но кивнул и затерялся среди толпы посетителей. Желающих сделать покупки было много, и далеко не все из них были в зеленых сюрко. Нёэнна сначала удивилась, глядя на то, как некоторые покупатели уходят с целыми коробками бумаги, баночек чернил и перьев, но потом вспомнила, что скоро откроют доступ в Красную пирамиду. Насколько она поняла из объяснений своих знакомых, на это событие допускались абсолютно все желающие, и их всегда было много. Очевидно, возможность найти какую-то древность привлекала одной своей атмосферой приключения, и далеко не все из участников имели какие-либо научные изыскания.
Толкучка в магазинах привела Нёэнну к мысли, что покупки можно разделить между несколькими лавками, и таким образом постепенно перемещаться обратно к Красной пирамиде. Где-то на третьем магазине она потеряла из вида Севклеха, но через пару лавок они столкнулись и дальше держались вместе. Ее спутник, получив возможность самостоятельно тратить деньги, тяготел к более дорогим предметам, и приобрел себе большой журнал с замшевой обложке с плотными, белоснежными листами, и перо с металлическим держателем с гравировкой. Нёэнна обошлась простым журналом на замену текущему, страницы в котором постепенно подходили к концу, толстой пачкой дешевой бумаги для черновиков, и несколькими большими листами толстой, с добавлением хлопка, на случай, если она решит составить карту для текущего исследования. А вот на наконечниках для перьев островитянка решила не экономить, поскольку качественные металлы прослужат гораздо дольше, и приобрела пару штук с более тонкой и более толстой линиями.
Уже на обратной дороге, недалеко от первого подъема на Красную пирамиду, спутники заметили небольшую толпу, собравшуюся вокруг одного человека. Того было хорошо видно над головами зевак — судя по всему, он взобрался на постамент одной из статуй, с которой стоял в обнимку, и что-то громогласно вещал.
 — Подходите-подходите, дорогие искатели древностей! Скоро откроются недра Красной пирамиды, ужасающего храма древней империи, и каждому из нас хотелось бы войти в историю как тот, кто нашел самую необычайную редкость! Я вам помогу! — Человек, при ближайшем рассмотрении оказавшийся юношей с коротким вихрем волос, выкрашенных в синий цвет, начал размахивать листом бумаги. — Я готов продать вам копию самой настоящей, самой достоверной карты лабиринта пирамиды, которая точно приведет вас к сокровищам!
 — И какой дурак ему поверит, — буркнул себе под нос Севклех.
Нёэнна согласно хмыкнула.
 — Я понимаю, мои слова звучат как обман, но поверьте! Клянусь гневом Создателей, если эта карта неправдива, то исчезнуть мне на этом самом месте! Всего три агода за карту, которая спасет вас от опасных ловушек и откроет секреты этого коварного места! Три агода, жалкая цена для того, чтобы войти в историю!
Несмотря на такую огромную плату за совершенно очевидную подделку, желающие ее приобрести нашлись, причем так много, что завязалась потасовка. Островитянка решила не задерживаться на это «представление», в то время как ее спутник явно захотел развлечься бесплатным шоу. С пропусками общежития Главной Библиотеки подняться к башням стало значительно проще — продолжительность бесед со жрецами сократилась, пусть и не исчезла совсем, поэтому Нёэнна уже не переживала о том, как Севклех попадет обратно в кельи. За половину сезона, что они находились в Апласе, он успел неплохо войти в роль жертвы эксперимента с частичной потерей памяти, и с переменным успехом изображать жителя Архипелага. Впрочем, спутникам пока везло и им не попадались излишне дотошные служители Культа, которые бы заметили, что Севклех не похож на обитателя островов, и не решили задавать более подробные вопросы уже в залах храма Валйа.